Сорок лет назад состоялись одно из самых памятных спортивных состязаний — Московские Олимпийские Игры 1980 года. В период политического бойкота Олимпийское движение было охвачено такой суматохой, что до последнего не было ясно, сколько стран соберется на Церемонию открытия Игр в июле.
Что было известно изначально, так это то, что Игры будут самыми политизированными за последнее поколение. Даже в речи тогдашнего президента Международного Олимпийского Комитета (МОК) Майкла Морриса, лорда Килланина, содержался четкий политический посыл. Неудивительно, что Церемония была еще и самой зрелищной.
Масштабные хореографические представления были обычным явлением в странах Восточного блока. Всему миру была предложена возможность взглянуть на Спартакиаду 1979 года — огромный российский спортивный праздник, открытый для участников из других стран.
В условиях бойкота
Подготовка к московской Олимпиаде 1980 года была омрачена ожесточенной кампанией бойкота в знак протеста против советского вторжения в Афганистан. Это было инициировано американским президентом Джимми Картером и поддержано некоторыми политиками в Великобритании, Австралии и Западной Германии.
МОК долго дискутировал и согласился изменить некоторые правила. Килланин сказал, что они «удалили слово «национальный»» везде, где это было возможно, и это позволило командам маршировать под олимпийским флагом или флагами Национальных Олимпийских Комитетов (НОК). Позже он сказал, что это облегчило участие некоторых команд.
В мае НОК Европы собрались в Риме «для того, чтобы найти средства обеспечения полноценного европейского участия в предстоящих Играх». Они подчеркнули, что это никоим образом не может быть воспринято как признание какой-либо идеологии или политического поведения. На встрече присутствовала Западная Германия, в конечном счете отсутствовавшая в Москве. Килланин призвал к изменениям, направленным на устранение политического давления и всех видов эксплуатации, и придании Олимпийскому движению нового импульса.
НОК распорядился, что во все времена и во всех случаях флаг участвующих делегаций будет олимпийским. Олимпийский гимн и флаг должны были использоваться на медальных церемониях, и НОК решил ограничить свою деятельность спортивными мероприятиями.
На самом деле на Церемонии Открытия дела обстояли не так просто. Большая греческая сборная вошла вслед за серебряным призером парусного спорта Илиасом Хаципавлисом с национальным флагом. Австрия, Финляндия, Исландия и Мальта также участвовали в Римской встрече, но они также использовали свои национальные флаги.
Выход команд
Первыми олимпийский флаг развернули австралийцы. Его несли спринтер Дениз Бойд и пловец Макс Метцкер. Вся команда Андорры также несла олимпийский флаг. Генеральный секретарь Британской олимпийской ассоциации Дик Палмер шел один, но сказал журналистам: «Я могу придумать много лучших вещей, чем ходьба с флагом». Глава сборной Ирландии Кен Райан сделал то же самое. Итальянцы, французы, бельгийцы и датчане решили не маршировать, и волонтеры в красных спортивных костюмах несли олимпийские флаги от их имени.
Самым поразительным было появление новозеландского пятиборца Брайана Ньюта, несущего свой флаг НОК — серебряный папоротник над Олимпийскими кольцами на черном фоне. Испанцы также использовали свою красно-золотую эмблему НОК на белом фоне, которую нес байдарочник Эрминио Менендес. Советские телекамеры предлагали крупный план знаменосца всякий раз, когда использовался олимпийский флаг или флаг НОК.
Подготовка к самой Церемонии открытия началась задолго до этого. Среди многих советских изданий, рекламирующих Олимпийские игры, была брошюра под названием «Приветствие красной ковровой дорожки Москвы на Олимпиаде 1980 года». Это раскрывало захватывающие дух подробности подготовки к Играм и церемониям, проходившим под девизом «Молодежь Советского Союза приветствует участников и гостей 22-й Олимпиады».
Ответственным за это был назначен профессор Иосиф Тусманов. Он раскрыл, что все было запланировано в двух частях, и написал: «Помимо самих спортсменов, цирковые и эстрадные артисты и зрители на трибунах будут играть очень непосредственную роль в процессе. Я ни слова не скажу о том, какой будет эта роль».
Визуальные чудеса
Зрители на самом деле были тщательно отобраны. Они сидели напротив почетной трибуны и использовали карточки для создания гигантских изображений. Мозаика советского герба была первой из многих, включавших изображение Парфенона в Греции, Кремля, символа Московских Игр 1980 года и талисмана Мишки.
Церемония началась с характерного перезвона кремлевских часов на Красной площади, передаваемого громкоговорителями. Трубачи протрубили фанфары, приветствуя советского лидера Леонида Брежнева. Затем, после фанфар из Праздничной увертюры Шостаковича, выбранной в качестве официальной темы Игр, прозвучала третья часть симфонической патетики Чайковского, сопровождавшая вступительную кавалькаду. Во главе ее молодые люди в белых с золотом одеждах сопровождали большое трехмерное изображение Олимпийских колец. В официальном отчете описывалось «красочное шествие, в котором юноши и девушки в древнегреческих костюмах объезжали арену на трех колесницах, символизируя преемственность Олимпийских идеалов древности с современными Играми».
Затем последовал парад наций. После того, как огромная советская команда, наконец, появилась, Килланин заговорил. В его словах был политический подтекст: «Я хотел бы поприветствовать всех спортсменов и официальных лиц здесь сегодня, особенно тех, кто показал свою полную независимость, чтобы поехать на соревнования, несмотря на большое давление, оказываемое на них».
Он также напомнил: «Я должен повторить, что эти Игры принадлежат Международному Олимпийскому Комитету и распределяются исключительно по способности принимающего города организовать их».
Затем Брежнев открыл Игры, прежде чем восемь мастеров спорта гуськом вошли на стадион с олимпийским флагом в сопровождении 22 других спортсменов.
Церемония века
Церемониальный флаг был вручен предыдущими хозяевами на открытии. Маленькие дети с цветами столпились вокруг, когда Сандра Хендерсон и Стефан Префонтейн, те самые люди, которые зажгли пламя в чаше на предыдущих играх в Монреале, вошли с флагом. Мэр Монреаля Жан Драпо не смог присутствовать из-за бойкота.
Трехкратный олимпийский чемпион в тройном прыжке Виктор Санеев пронес факел на стадион и передал его золотому призеру баскетбола Сергею Белову. В официальном отчете Игр говорилось: «На глазах изумленных зрителей над головами спортсменов образовалась дорожка, соединяющая поле с Чашей Олимпийского огня». «Живая дорожка» состояла из 170 компонентов, собранных примерно за 15 секунд. Это был замечательный тур де форс.
Когда зажгли огонь в чаше, хор запел «Оду спорту» — кантату Эдуарда Артемьева, вдохновленную словами самого Пьера де Кубертена. По-русски на карточном монтаже были выведены слова: «О Спорт, ты — Мир!».
После официальной части церемонии спортсмены ушли, оставив поле свободным для культурного представления. Леонид Попов и Валерий Рюмин, космонавты на космической станции «Салют-6», появились на экранах с приветственным сообщением: «Уважаемые олимпийцы, через иллюминаторы нашей станции мы видим Грецию, родину Олимпиады, и Москву, где сейчас собрались сливки Олимпийского движения. Пусть всегда горит олимпийский огонь дружбы, пусть соперничество ограничивается только спортивной сферой».
Затем, когда на картах было изображено солнце, исполнители задали мотив на поле. После этого последовали танцы молодых людей в национальных костюмах 15 республик.
Масштабное представление
По дорожке мчались запряженные лошадьми тройки, а на поле танцевали юные гимнасты в костюмах талисмана Олимпиады — Мишки. Всего в культурном мероприятии приняли участие около 16 000 человек. Гимнастки из спортивного общества «Трудовые резервы» сформировали на поле пять Олимпийских колец. Это также включало в себя то, что было описано как «четырехъярусные живые вазы в середине колец». Такой тип демонстрации был впервые замечен в Софии на Универсиаде 1977 года.
«Для всех нас, кто принимал участие в танцевальной сюите, удовольствие, которое мы дарили зрителям, было нашей истинной наградой», — сказала участница Красноярского ансамбля танца Ирина Михлина. «Я никогда не был свидетелем такой Церемонии открытия», — сказал впоследствии золотой призер марафона 1968 года в Эфиопии Мамо Вольде.
Церемонию открытия описывали как «Советский цирк», а для уважаемого спортивного журналиста Иэна Вулдриджа это было «ошеломляющее зрелище региональных танцев и гимнастики, устроенное на самом высоком культурном уровне, который сделал Уолта Диснея похожим на скрягу».
Президент оргкомитета Лос-Анджелеса 1984 года Питер Уэберрот признал, что показы карт были замечательной демонстрацией военной дисциплины. «Мы знали, что не сможем сравниться с их трюками», — сказал он.
В 1984 году Дэвид Вольпер, уполномоченный по церемониям в Лос-Анджелесе, был полон решимости «взорвать их одним гигантским карточным трюком». «Наш трюк сделает Москву похожей на рубленую печень», — заявил он. Это было доказательством того, что московская феерия начала новую «гонку вооружений» для Церемоний открытия.
